Не вызывает сомнения тот факт, что между иконой и тестом существует
прямая и устойчивая связь. Немецкий ученый А. Хансен-Лёве, опираясь на
работы известного американского философа Ч. С. Пирса (Ch. S. Peirce), предложил выделять три типа корреляции
между вербальным текстом (Wortkunsttext) и текстом визуальным (Bildkunsttext): транспозиция, трансфигурация и проекция.
Эти типы выделены и проанализированы им на материале искусства русского
модерна. Сохраняя и используя эти три термина, я вкладываю в них несколько
другой смысл: прежде всего понимаю их как принципы, а не как типы, и корректирую
содержание этих принципов применительно к иконе и применительно к тем текстам,
которые ее порождают и которые порождает она. А. Хансен-Лёве имеет в виду
преимущественно влияние текста на живопись. Однако, совершенно очевидно, что
речь должна идти и об обратном влиянии – иконы на текст. Поэтому можно выделить
два типа взаимоотнотношений между текстом и иконой по их направленности: от
текста к иконе и от иконы к тексту. Кроме того я предлагаю ввести четвертый принцип
взаимосвязи между текстом и иконой, называя его импозицией. Рассмотрим все четыре принципа, учитывая эту взаимную,
а не одностороннюю связь между текстом и иконой.
1. От текста к иконе. Первый принцип взаимосвязи – транспозиция (die Transposition). Транспозиция – это передача сюжета и фабулы из текста в изображение, от образа
словесного к образу визуальному. Тем самым в изображении усиливается
нарративный момент, повествовательность и описательность. Если говорить о
живописи, а не об иконе, то в результате транспозиции получается своего рода литературная живопись, рождается картина
на литературную тему с заметно выраженным сюжетом. Такая картина хочет, чтобы ее читали, она
разговаривает со зрителем не только на языке визуального образа, но втягивает
его в «чтение» произведения. Сюда же следует отнести и самый простой вид
транспозици: иллюстрации к художественным произведениям. Что касается иконы, то
отношения между текстом и изображением имеют под собой совершенно другую
основу. Проведем краткое сравнение. 1. Живопись берет свои сюжеты практически
из любой области жизни человека и из
природы, из действительности, его окружающей, и лишь иногда из текста.
Иконопись берет свои сюжеты всегда из
текста: из Евангелия, из Ветхого Завета, из житий святых, из богослужебных
текстов, из апокрифов, а природа или, например, архитектура никогда не могут
стать самостоятельным предметом изображения. 2. Живопись может быть
ориентирована на любой текст, иконопись только на сакральный, который служит
для нее вербальной иконой. 3. Проникновение наррации, своего рода «текстуальности» в живопись, как правило, отрицательно влияет на произведение, в
иконописи же изображение просто не мыслится без наличия известного сакрального
текста, текст всегда первичен для иконы, а кроме того он освящает изображение.
Следующий принцип взаимодействия – трансфигурация
(die Transfiguration). Он коренным образом отличается от
транспозици. Трансфигурация – это преобразование семантики текста в семантику
изображения; говоря по-другому, это передача того же содержания другими
средствами, на другом художественном языке. Если транспозиция сосредоточена на
проблеме «что»: что передается от
текста к изображению, то трансфигурация – на вопросе «как»: как, какими средствами можно «перевести» смысл и значение (семантику) текста с одного художественного
языка на другой, в данном случае, – с вербального на визуальный.
На материале текста и иконы эта проблема получает следующую
интерпретацию. Икона может изображать событие христианской истории, описанное,
например, в Евангелии. Такого рода иконы занимают весь праздничный ряд
иконостаса. Но икона никогда не может остановиться на уровне транспозиции, ей
мало передать собственно историю события, его сюжетно-фабульный аспект, икона
призвана выразить внутренний христианский смысл события, его значение для
христианства, объяснить и передать его верующему человеку. Земное событие она
должна изобразить как небесное, событие, случившееся во времени, призвана
изобразить в ракурсе вечности, событие, происшедшее в реальном пространстве, –
как сверхпространственное. И здесь икона пытается своими средствами провести
трансфигурацию евангельского текста.
Например, для выражения вневременного, вечного характера событий икона
избегает последовательной наррации (вообще, в противоположность транспозиции
стремится свести наррацию лишь к необходимому минимуму), меняет события
местами, пропускает некоторые события, соединяет несколько событий в одном
(прием совмещения, суммирования) или наоброт разлагает одно событие на ряд
действий (прием развертывания). Об этом не раз и довольно подробно писал Б. А. Успенский.
Известную независимость сакрального события от времени, его вечный
смысл икона стремится передать через особую организацию пространственных
отношений. Существует большая исследовательская литература о таком популярном и
характерном для иконописи приеме как «обратная
перспектива», который играет в иконе
не просто заметную роль, но роль определяющую. Обратная перспектива позволяет
поместить изображаемое в особый пространственный континуум, как бы двухмерный,
который принципиально отличается от видимого физического трехмерного
пространства. Тем самым и само событие как бы «выводится» из земного
пространства в иное духовное пространство.
Сюда же следует отнести особые приемы изображения ликов и тела в целом,
а также одежды. Трансфигурация в этом случае будет состоять прежде всего в том,
чтобы написать не земное живое тело, а новое преображенное, прославленное, духовное тело, как его называет апостол
Павел, тело, которое настолько очистилось и освятилось, что смогло войти в
Царство Небесное. И для этой цели иконописец также использует особые приемы, прежде
всего избегая анатомической точности, физиологических и вообще биологических
подробностей. Итак, при корреляции текста и иконы трансфигурация не просто один
из видов или принципов отношений между ними, но необходимое и обязательное
правило, поддерживаемое церковным иконографическим и иконописным каноном.
Третий принцип взаимодействия между иконой и текстом – проекция – (die Projektion): это передача текстом изображению
концептуальной модели. Модель может быть эксплицитной, т.е. сформулированной в
виде дискурса, но также и имплицитной. как это видим, например, в супрематизме,
абстракционизме, концептуализме. Принцип проекции помогает осознать еще
несколько принципиальных отличий иконописи от живописи. 1. Живопись не связана
с определенным мировоззрением, хотя неизбежно его выражает, иконопись призвана
передавать церковное учение и мировоззрение. 2. Живопись никак не обусловлена
особым почитательным к ней отношением, она признает лишь непосредственное
зрительское восприятие и эстетическую оценку, икона же немыслима без
иконопочитания. 3. Живопись не нуждается в чьем бы то ни было дозволении для
своего существования и функционирования, икона – нуждается. Напомним, что в VIII-IX
веках иконопись пережила тяжелый период борьбы за само свое существование.
Иконоборцы не просто удаляли иконы из храма и физически уничтожали их, но
создали своеобразное иконоборческое богословие, которое было сформулировано на
соборе 754 года. Саму возможность существования иконы и иконопочитания по
разным богословским соображениям отрицают иудаизм, мусульманство,
протестантизм. Итак, икона нуждается в концепции, которая богословски,
философски, исторически оправдывала бы саму возможность
существования иконы и иконопочитания в Церкви и настаивала бы на принципиальных
отличиях между иконой и идолом, между иконопочитанием и идолопоклонством. Эту
концепцию мы называем метаконцепцией,
поскольку в скрытом виде она входит в каждую икону, дает богословское «разрешение» на ее бытование и определяет формы и границы иконопочитания.
Принцип проекции в иконе действует дважды: не только как метаконцепция,
но и как концепция, как христианская (собственно православная)
мировоззренческая концепция, которая определяет практически все принципы
формирования как вербальной, так и визуальной иконы. Итак, проекция, как
принцип взаимосвязи между текстом и иконой также входит в саму сущность иконы,
иконописи, иконографии и иконопочитания. Это не свободная, не необязательная
связь, которой может и не быть, что наблюдается в живописи, но необходимая и взаимная связь.
Еще один принцип взаимодействия иконы и текста: это присутствие
конкретного текста в иконе и шире – текста в изображении или вербального образа
в образе визуальном. Эту форму их взаимодействия мы называем импозицией от латинского слова impositio, что значит наложение, приложение, придание,
возложение. Это наложение текста на икону, на изображение. Здесь можно говорить
о нескольких формах взаимодействия текста и иконы. Например, надписывание иконы. Как известно, без надписания
имени изображенного или названия праздника икона не действительна, перед ней
нельзя молиться. Согласно VII Вселенскому собору,
надписание, во-первых, устанавливает связь между образом и Первообразом, а
во-вторых, устанавливает единство имени и изображения. Вписанное в икону Имя
Божие или имя святого есть священная печать, удостоверяющая соответствие
изображения имени и изображения изображаемому, а также подтверждающая реальное
присутствие второго в первом. В данном случае она настолько важна, что делает
возможной саму икону. Другой вид импозиции
– конкретный текст в иконе; это именнно текст, а не слово. Если в эпоху
расцвета иконописания слово понималось как вербальная икона и в сакральное
пространство иконы оно входило как важнейшая и неотъемлемая его часть, то в
более поздний период слово в иконе начинает выполнять подчиненную, служебную
роль «комментатора». Оно становится вербальной
декодировкой, расшифровкой невербального текста. Начиная с эпохи барокко, слово
нередко выполняет функцию украшения, орнамента. Текст начинает выполнять несколько разных служебных функций по отношению к
изображению на иконе.
2. От иконы к тексту. Теперь обратимся к другому направлению
взаимосвязи между иконой и текстом, когда влияние идет от иконы к тексту.
Транспозиция в данном случае это перевод содержания иконы
как невербального текста в текст вербальный, это создание словесной иконы,
адекватной по своему содержанию иконе визуальной. При транспозиции икона
порождает разного рода тексты в зависимости от целей транспозиции. Эти тексты можно
свести к нескольким видам: техническое описание иконы; описание ее сюжета и
композиции; анализ особенностей графического и цветового решений; выявление пространственно-временных
отношений в иконе, но без перехода в область семантики, что является
прерогативой трансфигурации; анализ соответствия сюжета и композиции иконы
сакральному тексту, который лежит в ее основе; наконец, выражение личного
субъективного эмоционального восприятия иконы.
Второй принцип – трансфигурация.
Как уже говорилось, это преобразование семантики изображения в семантику текста об изображении. Поскольку икона
пишется по устоявшемуся церковному канону, текст также стремится к
каноничности. Фактически именно здесь при трансфигурации речь может идти о
преобразовании визуальной иконы в икону вербальную, о создании вербального
аналога визуальной иконы. Наиболее яркий пример трансфигурации – написание
богослужебных текстов, посвященных празднику новой чудотворной иконы.
Проекция – это передача от изображения к тексту
концептуальной модели изображения. Как говорилось, модель может быть
эксплицитной и имплицитной. Конечно, при движении от визуального образа к
вербальному часто происходит, если можно так выразиться, «эксплицитация» имплицитной модели, ее дополнение дискурсом. При влиянии иконы на
текст проекция проявляется в том, что икона как феномен церковного искусства и
феномен церковного почитания порождает все новые концептуальные тексты, которые
доказывают духовную ценность иконы, ее принципиальное отличие от идолов, ее
богословское значение как неотъемлемой части христианского мировоззрения и
православного богослужения.
Импозиция в данном случае – это включение в текст
иконы, как персонажа, как действующего лица, как предмета, как объекта
художественного действия. Импозиция характерна для такого жанра древнерусской
литературы как сказания о чудотворных иконах. Икона чаще всего не описана, она
только названа по имени: икона Спасителя, икона Богородицы, икона св. Николая, но
текст построен как ряд действий, совершаемых не столько персонажами, сколько
иконой, или же персонажами, но под воздействием иконы. Особенность импозиции
состоит также в том, что объектом вербализации нередко становится не собственно
икона, а иконопочитание, церковные и народные обычаи, связанные с почитанием
икон, которые «вклиниваются» между иконой и текстом. Если же говорить
о художественной литературе XIX–XX веков, то она использовала чаще всего именно
прием импозиции, гораздо реже трансфигурацию (например, Лесков,
Мельников-Печерский) и совсем редко проекцию (Гоголь, Достоевский, Вячеслав
Иванов).
Схему взаимоотношений между текстом и иконой можно
формализовать. Совершенно очевидно, что в любом случае при корреляции первого типа (от текста к иконе) действуют, как
правило, все четыре принципа одновременно: Т
— (Тп+Тф+Пр+Ип) > И, где Т означает текст, Тп – транспозицию, Тф –
трансформацию, Пр – проекцию, Ип – импозицию, а И – икону. Во втором случае (при влиянии иконы на текст) все четыре принципа корреляции могут действовать отдельно друг от друга, и тогда получаются четыре
формулы: И — (Тп) > Т, И — (Тф) >
Т, И — (Пр) > Т, И — (Тп) > Т. Текст в зависимости от использованного
принципа корреляции приобретает особый вид: его характер и содержание определяется
теми целями, которые ставит перед собой автор этого текста. Названные четыре принципа корреляции вербальной и
визуальной иконы по-разному проявляют себя в разных жанрах литературы, но это
уже другая, отдельная тема.